Как Путина спасает ненависть

Антон
Шириков




© Сергей Карпухин / Reuters

Всякий раз восхищает интерес российских граждан к кончине очередного иностранного вождя или авторитарного харизматика. Смерть Чавеса уже второй день в топе «Яндекса» и продержится там еще. И вроде латиноамериканский диктатор со своей Венесуэлой нам ни угроза, ни спасение – так, еще один нефтяной партнер где-то далеко. То же и с Кастро, Ким Чен Иром и прочими властителями наших дум. Казалось бы, что они нам?

Все это симптомы одной болезни – острой тоски по героическим лидерам. Кажется, у нас есть свой такой: и олигархов посадил, и нефть в свои руки взял, поделившись с народом, и Кавказ покорил, и Запад на место поставил, и даже с журавлями летает. И все же чего-то, видимо, не хватает любителям твердой руки в нашем вожде, раз так волнует судьба иностранных. А тут еще юбилей смерти Сталина. Российскому президенту, должно быть, слегка неудобно конкурировать в сознании соотечественников со всеми этими персонажами почти что из античной мифологии. Хотя очевидно и другое: сопоставление Путина со Сталиным – сильный и по-прежнему работающий пропагандистский ход. И вполне вероятно даже, что такое сопоставление Путину лестно.

Так почему же путинская пропаганда не выстраивает эту линию более прямо и напористо? Это связано, например, с той специфической ролью, которую образы вождей занимают в российском общественном сознании. Оценка личности Сталина, Ленина, Николая II или Ивана Грозного для нас до сих пор не предмет исторического спора, а способ самоопределения, способ сказать, кто ты и с кем ты, что ты любишь и что ненавидишь. И отношение к историческим фигурам тесно увязано с более глубокими социальными трещинами, покрывшими страну.

Наталья Зубаревич как-то назвала социально-экономические общности в составе России, кардинально отличающиеся друг от друга уровнем модернизации, «первой», «второй» и «третьей» Россией. Если посмотреть на новый опрос «Левады-центра», то может возникнуть ощущение, что разделяют эти «России» не столько социально-экономические различия и разногласия, сколько отношение к Сталину и сталинизму. Причем даже не к реальной сталинской политике, а к идеализированной и идеологизированной фигуре человека, который – как мы слышим – кучу народу заморил, зато построил современную промышленность и выиграл войну. (Показательно, что хотя 49% опрошенных в целом позитивно оценивают роль Сталина в нашей истории, только 5% определенно хотели бы жить в стране, которой управляет Сталин.) И вот получается, что село и пенсионеры – за Сталина, Москва и предприниматели – против. Просто карикатура, верить не хочется. Но в этой карикатуре нам еще жить и жить.

И хотя Путин, видимо, уже расстался с мыслью быть «президентом всех россиян», открыто становиться в один ряд с великими вождями и античными героями ему пока не с руки. Наоборот, сейчас карикатурно-контрастная реальность, как ни странно, на руку правящей команде. Равноудаление олигархов получает продолжение в равноудалении политических лагерей. Путину и раньше хотелось для одних выглядеть настоящим патриотом и спасителем национальной самобытности, а для других – единственным барьером, что стоит между либерально настроенной общественностью и консервативно-националистическим хаосом. Но сейчас все больше похоже, что режим подпитывает уже не энергия каждого из этих лагерей, а ненависть, возникающая из социального раскола.

Более того: на расколах играют не только Путин и члены его команды, но и все эти искатели духовных скреп, и представители системной оппозиции, да и некоторые либеральные мыслители. Ведь как приятно и здорово, когда есть повод кого-то ненавидеть, будь то американцы, тайно заразившие Чавеса раком, либералы, развалившие страну и опоганившие достижения Сталина, или сталинисты, которым только дай повод кого-нибудь повесить.

Ненависть в России настолько глубока и радикальна, что речь уже давно не идет ни о какой общественной дискуссии. Возможны только приговоры, проклятия, расстрелы, высылки и тому подобное. Возьмите хоть свежее интервью на «Кольте» с Анатолием Вассерманом, который извилисто оправдывает Сталина и сталинскую политику. Почитайте комментарии: читатели – с обеих сторон – не просто остались на своих позициях, они в них укрепились. И вышли из «диалога» еще более ненавидящими друг друга. И по такому сценарию разворачивается почти каждая дискуссия о нашем прошлом.

Я не хочу сказать, что о Сталине нужно молчать. Люди, яростно спорящие о Сталине и его политике, на самом деле хотят сказать что-то более простое и обыденное. Зачастую это конкретное пожелание к власти. Например, чтобы власть уважала наши права. Или чтобы гарантировала спокойствие, безопасность, порядок. Или чтобы кормила и обогревала. Или чтобы придумала великую идею, за которую нас все будут уважать. Государство же хоть и обещает, а на деле не дает ни того, ни другого, ни третьего, ни четвертого.

Ощущение обмана и травмы, вызванной обманом, и звучит в дискуссиях о Сталине и его наследии. Споры о прошлом подменяют собой споры о настоящем и будущем. А власть, в свою очередь, рада этим спорам, подбрасывая в огонь то твит Дмитрия Рогозина о Сталинграде, то учебник истории под редакцией Владимира Якунина, где рассказывается, что «жертвы были не напрасны», то, для разнообразия, заявления премьера Дмитрия Медведева о том, что Сталин вел войну с собственным народом. И хотя сейчас кажется, что верх берет линия Рогозина – Якунина, от двусмысленности в оценке российского прошлого путинская команда ни за что не избавится. Эта двусмысленность и разнонаправленность сигналов поддерживают режим на плаву.

Сегодняшнее Российское государство не воюет со своим народом, но делает нечто не менее глупое и позорное – заставляет его воевать с самим собой. И вечно спорить о почивших диктаторах.